Спасти Каппеля! Под бело-зеленым знаменем - Страница 33

— Вы ошиблись, «господа». Генералом отродясь не был. И в плену немецком, в лагере. А отчество у меня другое…

— Знаю. — Генерал легко поднялся из-за стола. — Отец ваш поляк, а потому имя его вам русифицировать придется…

— Не придется! Не доживет!

Слова Шмайсера хлестанули ледяным бичом — Рокоссовский понял, что живым его точно не оставят. А потому собрал все силы, благодаря судьбу, вернее нерадивых караульных, что не связали его. Теперь надо было выждать момент и напасть на врагов, благо оружия в руках у них не было.

— Вообще-то верно, — генерал задумчиво посмотрел на пленного, — но поспешно. У меня к вам есть пара вопросов, «товарищ» Рокоссовский.

— Отвечать не буду! Можете расстрелять!

— Да уж, — задумчиво протянул немец и повернулся к генералу. — Товарищ явно не понимает…

Теперь настало время, и Константин стремительно прыгнул на спину офицера, стремясь ударить того кулаком по затылку. Но, уже замахнувшись, он вдруг понял, что беззащитность Шмайсера была мнимой — плавным движением тот качнулся в сторону, и краском со всего размаха треснул кулаком по столу. И тут же взвыл от боли — по сгибу локтя будто полоснули шашкой.

— А вы, батенька, дурак! Храбрый, но дурной, — сквозь боль донеслись слова немца. — Кто ж так прыгает?!

Шмайсер говорил с участливыми нотками и, наклонившись, резким движением рук поставил Рокоссовского на ноги. Константину было очень больно, но он сдержался от стона — рука висела плетью, и ею нельзя было даже пошевелить.

— На наши вопросы отвечают всегда, — медленно и с расстановкой произнес генерал. — Только напрасно мучаются, упрямцы. На куски резать не станем, поступим с вами по рецептам покойного чекиста Мойзеса. Никто их еще не выдержал! Так что скажете все и лишь потом умрете!

Рокоссовский непроизвольно вздрогнул, но не от леденящей кровь угрозы. Так вот оно что — ведь именно о нем говорил начальник особого отдела дивизии, кивнув на прибывшего с поручением Дзержинского из Москвы чекиста. Тот был не просто страшен ликом — ужасен! Без содрогания смотреть невозможно на покрытую зажившими рубцами голову, с которой буквально содрали кожу вместе с носом…

— Семен, а ведь он вздрогнул! — чуть протянул слова Шмайсер. — Ей-ей, что и подумать, не знаю.

— И это не от страха, — задумчиво проговорил генерал, и тут же спросил. — Вы ведь знаете Мойзеса?! Так ведь?!

— Знаю, — не стал скрывать Рокоссовский.

— И где он?

— Не скажу!

— Шмайсер, не надо! — Генерал остановил немца, который с нехорошей улыбкой надвинулся на упрямого краскома. Фомин прекрасно понимал, что немец выбьет из него всю нужную информацию, но ему было просто жаль Рокоссовского — короткое знакомство с ним в прошлом-будущем оставило на душе добрый след.

— Послушайте, Константин Ксаверьевич! Военных тайн мне от вас не нужно. Я имею директиву вашего командарма Эйхе, и потому расклад мне ясен. Вот она! А потому давайте так — я задам вам несколько вопросов, которые не затрагивают данную вами красным присягу. Если вы на них ответите, я обещаю вам жизнь. Что ж вы молчите?

— Я в ваших руках! А потому обмануть меня вы завсегда сможете…

— Я даю вам честное слово офицера! Более того — теперь я даже заинтересован в том, чтобы вас отпустили на все четыре стороны!

От произнесенных слов Шмайсер впал в изумление, и Константин понял, что это не обман, все говорится более чем серьезно. Надежда вспыхнула с безумной силою — ведь он еще молод, и ему хотелось жить. Ведь такое время — хоть одним глазком увидеть, какой будет счастливой жизнь в государстве рабочих и крестьян.

— Спрашивайте! На что смогу — отвечу.

— Как выглядит Мойзес? Сколько ему лет?

— Вроде немолодой. Вся кожа с головы содрана, в рубцах…

— Ты смотри, никак выжил, стервец! А я думал «мишка» его того…

Шмайсер неожиданно захохотал, и от избытка нахлынувшего возбуждения ударил ладонью по столу.

— Надо же, живуч. — Генерал покачал головой. — Хотя… Как его зовут по имени-отчеству?

— Лев… — ответил Рокоссовский. И после некоторого раздумья осторожно добавил: — А отчество вроде бы Маркович.

Генерал с немцем быстро переглянулись странными взглядами, причем последний пожал плечами, недовольно буркнув:

— Говорил я тебе, добить для проверки нужно было…

— Нельзя! Я ему слово дал!

Сердце у Константина учащенно забилось от сказанного — теперь надежда переросла в уверенность, что его оставят в живых. Это не пустой для генерала звук, если даже своего матерого врага в живых оставил.

— Что здесь делает Мойзес?

От вопроса Константин замялся — он уже понял, кто этот генерал, но вот сказать ли ему об этом?

— Почему вы замолчали?

— Он ищет вас!

— Даже так? — Генерал вроде не удивился, только с сомнением покачал головой. — И вы знаете, кто мы?

— Нет! Вернее, да. Но только про вас одного. Вы Семен Федотович Фомин, он говорил, что вы являетесь начальником штаба Ижевско-Воткинской дивизии. Правда, по описанию я считал вас более старым, что ли. Лет сорока, а то и больше. Полковником по чину. Вас приказано взять живым, и только живым. Это распоряжение самого товарища Троцкого недавно объявлено по всей армии. Любого, кто захватит вас в плен, немедленно наградят орденом боевого Красного Знамени.

— Ого, а ведь ты у них в большущей цене, Сеня. — Шмайсер уважительно покосился на генерала. — Может, и мне орденком разжиться?! А что?! Красиво будет — «Ленин», «Знамя» и «Звездочка». Нацеплю на грудь их вместе, вот будет удивление для всех.